Белые и черные - Страница 14

Капабланка вновь подошел к окну, вечернее солнце осветило его стройную фигуру. Немного выше среднего роста, осанистый, импозантный, стоял он гордый, как триумфатор, на фоне силуэтов лондонских зданий. Женщины, находившиеся в зале, с нескрываемым любопытством следили за каждым движением этого удивительно красивого человека. Большие выразительные глаза слегка навыкате, тонкий красивый рот, густые волнистые волосы. Даже крупный мясистый нос не портил его обаятельного лица. Изящно одетый, с мягкими обволакивающими движениями, он был неотразим для женщин, тем более, что сам всегда проявлял к ним интерес.

В сердце кубинца царила радость, да и как ему было не радоваться! Молод, здоров. Утром он сыграл несколько сетов в теннис и теперь чувствовал приятную усталость. Жизнь балует его, все складывается для него так, как нужно. Нет никаких оснований для беспокойств и волнений. Он богат, счастлив, любим, у него красивая, молодая жена. Шахматный мир у ног, корона на долгие годы останется на его голове. Пусть злопыхатели кричат, что она досталась ему не без помощи гаванской жары. Люди всегда злы, пусть злорадствуют. Теперь они примолкнут. Блестящая победа в лондонском турнире доказала полное превосходство чемпиона над всеми. Ласкер предпочел даже уклониться от нового боя. «Кое-кто хочет еще матч-реванша с Ласкером, пожалуйста, я готов к бою. Не только с ним, но и со всяким другим. Можете испробовать силу чемпиона мира! Только потом не жалейте!» Все, что нужно для счастья, было у этого любимца судьбы. Здоровье, молодость, красота. Слава, почет, деньги.

Будущее рисовалось победителю во всей своей безмятежной прелести, его мысленный взор создавал самые увлекательные, самые радужные картины. И ни одного облачка на горизонте, ни одного темного пятнышка! Счастье, радость, успех. И слава, слава, слава!

…Рука кубинца нащупала вдруг в кармане маленькую бумажку. Что такое? Ах, вот что! Смешной гороскоп, составленный утром уличным предсказателем судеб по настоянию Глории. Капабланка с улыбкой прочел написанные трудно разборчивым почерком строки:

«Все свидетельствует о печати необыкновенности: прекрасные физические данные, гениальные качества. Обладает решительностью, и это делает его непобедимым для противника. Видно сочетание власти атаки с дипломатическим искусством, хорошим рассуждением и благоразумием…»

«Хорошо разобрался в моем характере», – без излишней скромности подумал Капабланка и улыбнулся. Но вдруг лицо его омрачилось.

«К сожалению, Солнце отделено от негармоничного аспекта Сатурна, – читал кубинец дальше. – Это ослабляет до какой-то степени его телосложение. Плохое здоровье может послужить причиной срывов и препятствием в его карьере. Уран имеет неблагоприятный поворот к Марсу, поэтому нездоровье и беды будут происходить внезапно и неожиданно. Все заботы и зло случатся, когда осуществится раскол между Сатурном и Марсом, как, например, в 1927 году. Ненужный риск и излишества должны быть избегаемы в эти годы…»

Нахмурив брови, дочитывал кубинец последние строки. Настроение его разом испортилось. Как многие баловни судьбы, Капабланка верил во всевозможные предсказания, а тут такое пророчество, неожиданное, как удар грома среди ясного неба. Но вскоре к нему вернулось прежнее настроение. Ничего, решил он, двадцать седьмой год еще далеко! Если понадобится, будем избегать риска и излишества. А пока да здравствует жизнь!

Капабланка решительно смял бумажку с гороскопом и направился к Глории, встретившей его влюбленным взглядом.

3

Поезд стремительно мчался от побережья Франции к Парижу, монотонный стук колес клонил Алехина в дремоту. Голова его уже упала на грудь, как вдруг в коридоре вагона раздался раскатистый женский смех. Мимо стеклянной двери купе прошли маленькая, изящная блондинка и высокий, солидный господин. Тряска быстро мчащегося вагона бросала их из стороны в сторону, но джентльмен заботливо охранял даму, одной рукой опираясь о стены вагона, другой поддерживая хохотушку под руку. Пара шла из вагона-ресторана, видимо, после приятного обеда.

«Веселятся, – подумал Алехин, провожая взором пассажиров. – Все веселятся. Лишь у тебя одного заботы. Поделом, сам себе их создаешь! Сколько раз говорил; брось к чертям эту погоню за славой, битву за первенство. Живут же люди, не знают забот, радуются простым, незатейливым радостям. И ничего – довольны. А тебе все что-то нужно, все ты куда-то спешишь, с кем-то борешься. В конце концов, зачем все это? Суета сует». Раскаяние, стремление упростить жизнь не впервые овладевали Алехиным. В трудные минуты он не раз решал отказаться от всякой борьбы за успех, на которую в другие моменты его толкали честолюбие и волевой, сильный характер. Иногда он даже давал себе клятвенные обещания – вот завтра же начать новую жизнь, отказаться от изнурительной битвы с препятствиями, жить, «как все люди». Но уже в следующее мгновенье энергия побеждала пассивность, борец-оптимист брал верх над отчаявшимся пессимистом. Алехин вновь боролся, страдал от неудач и… вновь боролся.

Бессознательно наблюдая пролетающие в окне вагона пейзажи, Алехин вскоре вернулся в мыслях к теме, занимавшей его последние годы, а именно, к неудавшимся попыткам вознестись на шахматный Олимп.

«Вот уже больше года, как уехал из России в погоне за жар-птицей в черно-белом оперении, – думал он. – И чего добился? Ничего, строго говоря, остался на той же точке, с которой начал. Играл, жаждал побед, первых призов, надеясь подкрасться, наконец, к заморской диковинке и схватить ее. А она прилетела на минуточку, очаровала всех своей красой, затмила конкурентов расписными перьями и опять улетела в Нью-Йорк. И поймать ее стало совсем невозможно, силки нужны теперь не простые, а золотые, а стоят те силки пятнадцать тысяч долларов. Где найдешь такое сокровище? Только в сказках Иванушка-дурачок отыскивал сыпучие клады. Ныне времена другие, клады теперь берегут в подвалах и охраняют электрическими ловушками да пулеметами.